Этим вечером на ужин Стелла запланировала тушеные овощи и конфи из кролика со специями. Конфи из восхитительного, свежезарубленного молодого самца, доставленного к двери ее квартиры буквально час назад. Принимая заказ, завернутый в приятную наощупь крафтовую бумагу, она с удовольствием отметила ту теплоту, что еще чувствовалась сквозь обертку. Надежные поставщики и немалая благодарность, которая имела свойство шелестеть на подушечках пальцев — залог подобных качественных поставок. И речь не только о покупке ингредиентов для пищи. Это правило прежде всего безотказно работало, собственно, в ее трудовой деятельности. Да, именно этому Двор Хаоса и был обязан наличию современного и, что немаловажно, качественного медицинского оборудования и расходным материалам. Обязан этому правилу, ее связям и, пожалуй, ее — Стеллы Мур — природному очарованию.
К слову, о работе. За приготовлением еды, надо отметить, и думалось в разы лучше.
К ужину она извлекла из своих запасов французское Batard Montrachet Grand Cru. Кролика, согласно рецепту, насыщать она решила Chassagne Montrachet «Le Romanee». Да, этот вечер обещал быть неспешным и наполненным приятной негой. Редкий вечер, который она могла посвятить самой себе.
Когда время нахождения в духовке бедрышек кролика, политых оливковым маслом, вином и бальзамическим уксусом, посыпанных мелко нарезанным чесноком, солью и перцем, накрытых веточками розмарина и окруженных разрезанным на четыре части луком-шалотом, приблизилось к двум с половиной часам, Стелла уложила в разогретую сковороду спаржевую фасоль, морковь и брокколи. И наполнила второй бокал вина.
В дверь постучали.
Звонки в вечернее и ночное время Стелла не любила ровно столько же, сколько не любила незапланированные встречи и визиты. В силу специфики своей работы со звонками срочной важности в любое время суток пришлось смириться, а внезапные визиты разрешалось наносить ограниченному кругу лиц. Очень ограниченному кругу лиц.
В дверь постучали три раза.
Не было никакой необходимости для того, чтобы оборачиваться и смотреть на появившееся изображение на экране прикрепленного на стене планшета с камеры, что расположена над входной дверью. Она знала, кому принадлежал столь характерный стук по дереву.
Интересно. Вечер вдруг приобрел томные нотки. Неспешно отложив в сторону лишнюю веточку розмарина, что бездумно перебирала между большим и указательным пальцами, Стелла тщательно вытерла руки о белоснежно чистое полотенце, столь же медленно, перекатывая на языке терпкое вино, сделала небольшой глоток и лишь затем позволила себе соскользнуть с барного стула и направиться в сторону входной двери.
Она бы могла сказать: «Дай угадаю: впустить и запереть дверь?» — да, столь предсказуем был неожиданный визитер. Как, впрочем, и предсказуемым было ее молчание и покорность его воле. Дверь за спиной гостя заблокировалась с тихим шелестом. Развернувшись к неестественно — как, впрочем, и в любой иной момент — прямой спине Романа, Стелла, чуть помедлив, коснулась его плеча, скрытого серым пиджаком, легонько повела ладонью вверх и едва ощутимо сжала пальцы.
Роман был напряжен. Как и всегда в первые минуты его визитов.
Исправимо. Да, как и всегда.
— Поужинаем?

Роман Валенца. Глава службы внутренней безопасности Двора Хаоса. Ближайший сторонник принцессы. Маг. Огненная составляющая.
В сущности она знала о нем не так и много: и сам он грамотно дозировал информацию, по возможности не допуская до Стеллы омерзительных подробностей его службы, и сама Стелла порой проявляла свойственный ей такт и предпочитала не трогать те информационные потоки, которые могли бы кинуть тень на Романа. Ей было достаточно того, каким она знала его в минуты таких вот незапланированных визитов. И уж тем более ей было достаточно видеть результаты как его службы, так и его самого трудов, с коими если не ежедневно, то довольно часто приходилось работать уже самой Стелле и ее медицинской службы.
— Роман, — Стелла улыбнулась его напряженной спине. — Будто бы ты не в курсе моих сверхурочных, — приблизилась вплотную, потянувшись губами к его уху. Конечно, он знал. Она прекрасно распознала в его вопросе фактическое утверждение. Их службы при Дворе Хаоса нередко вели совместную деятельность. Довольно-таки выгодный симбиоз выходил. Почему бы и не воспользоваться возможностями, не так ли? — Твои очаровательные подопечные имели наглость подкинуть весьма нудной и кропотливой работы, — почти коснулась губами мочки уха. — Подобный... биоматериал я бы отправила в утиль.
Его ладонь на ее.
— Однако полученным результатом ты должен остаться доволен.
Поужинал. Как предусмотрительно. Как чертовски предусмотрительно.
— Конечно доволен. В противном случае, и это очевидно, тебя бы здесь не было, — факт. Стелла уложила вторую руку на другое его плечо и уверенными круговыми движениями помассировала области ближе к изгибу между плечами и шеей. Не что-то серьезное и вдумчивое, но обещание большего. Иногда она думала, что Роман приходил к ней лишь после отвратных дел своей службы в поисках... чего? Покоя и отдыха? Не совсем верная трактовка, пожалуй. Нежности, сплетенной со страстью? Банально. Уюта и уединения? Возможно.
Сложно судить. Да и не ее это специализация — суждения.
— Кролик.
Любопытно, что распознал аромат.
Развернулся, все еще сжимая ее ладонь своей. Стелла заглянула в его непроницаемые глаза цвета темного шоколада.
— Ты хотел сказать: не знал, что я умею готовить? Умею. Люблю. Практикую.
К слову, из-за внепланово свалившейся работы она не успела в запланированный на вечер бассейн. Досадное упущение, очедь досадное. Впрочем, визит Романа, надо полагать, окупит упущение с лихвой.
— Увы, свидетелем уникального эксперимента ты не стал, — едва уловимо повела плечами.
Имел бы привычку заглядывать чаще, или хотя бы раньше обычного — открыл бы для себя, надо полагать, много нового. Разумеется, ничего подобного вслух Мур говорить не стала. Более чем устраивали, собственно, подобные редкие встречи. И его, и ее.
— И нет, твоя компания меня не обременит. Я предложу тебе вина. И, если захочешь, десерт.
Напряжение его мышц под ее ладонью ощутимо спало. Но недостаточно. И это тоже поправимо.
— Идем, — дернула уголками губ. — Благодаря честной и качественной работе одних, другие остались без положенного им обеда. Не говоря об ужине. А кролик уже, должно быть, готов.
О работе традиционно говорить не хотелось. И уж тем более подробностей сегодняшней миссии службы внутренней безопасности Стелла знать не желала.

Отредактировано murrr (2018-09-18 22:56:18)

— Ах вот как, — тихонько хмыкнула. — Хочешь сказать, наша доблестная инквизиция просто-напросто сидит без дела?
Конечно, ничего плохого он не имел ввиду. Конечно, она тоже ничего предосудительного не подразумевала. Полушутливый тон помогал снять первоначальную скованность, что возникала всякий раз вначале их встреч. Стелла знала, каким раскрепощенным он мог быть. Однако этот маг не умел «переключаться» по щелчку пальцев. Любым приоритетом для него была его работа, и уже в последнюю очередь — личное. Нет, то не было претензией, а лишь фактом, который Стелла понимала и, собственно, принимала с неприсущей ей покорностью.
Роман был предсказуем в своих желаниях. Еще только распознав стук его костяшек пальцев по входной двери, Мур знала — поужинает она очень нескоро. Быть может, глубоко за полночь. А, быть может, и не поужинает вовсе. Не проблема. Совершенно не проблема.
Его прикосновение заставило ее выгнуться, чуть-чуть привстать на носочки и прильнуть к нему. По позвоночнику вслед за его подушечками пальцев пробежалась волна удовольствия.
И ниже
Много ниже талии.
Будь она лет на сто пятьдесят моложе, это ощущение она бы назвала мурашками, или бабочками.
Его объятие вышло властным и жадным, по-хозяйски нетерпеливым. Поцелуй — тоже. Как, впрочем, и всегда. В этом и был весь Роман Валенца. 
— Секс на кухонном столе? — еще немного и в голосе Стеллы отчетливо распозналось бы кошачье мурчание. — Или на барной стойке? Хотя... стойка будет высоковата. Впрочем, смотря для чего, — расстегнула пуговицу строгого пиджака Романа, повела ладонями от груди до плеч, смыкая руки на линии кожи между воротником рубашки и коротко стриженным затылком.
— Мой дом — мои правила, но право выбора есть лишь между двумя крайностями?
Стелла ослабила узел его галстука, обхватила где-то посередине и потянула на себя.
— Может... к черту полимеры?
Мур была рациональным и практичным человеком. Давно прошли времена, когда от испытываемой страсти буквально уносило в иную реальность, что привычный мир становился блеклыми и безынтересным. Те времена остались далеко в прошлом вместе с Аланом — первым ее мужем, романтиком и максималистом, поэтом и мечтателем, но, увы, бедняком. Тогда Стелла ценила эту юношескую безбашенность и верила в обещания достать звезду с небес. Сейчас же она ценила комфорт, созданный собственными руками, и дело, а не просто выказанное слово.
И в данный момент ей очень бы не хотелось лишиться кухни, небольшой косметический ремонт которой был завершен буквально пару недель назад. И если духовка с кроликом выключится сама по таймеру, то приготавливаемые овощи на плите — нет.
Выбор был весьма непрост. Или таки прост? Все неоднозначно.
И отношения с Романом тоже были весьма неоднозначны. Как и, собственно, он сам. Однако о темных сторонах его жизни Мур предпочитала не знать, и не пытаться узнать. Конечно, знание бы ее не убило, да и вряд ли бы подпортило их отношения, однако, знать не хотелось. Жути и на собственной службе хватало.
Намотав галстук на ладонь, Стелла коснулась щекой его едва ощутимой щетины:
— Ты знаешь, каков мой выбор, — едва уловимый шепот. — И ты знаешь, где находится моя спальная. Дай мне пару минут.
Полминуты на то, чтобы снять с плиты сковороду с овощами, включить вытяжку и погасить свет. И еще полторы минуты, чтобы заглянуть в ванную комнату.
Вина? Нет, пожалуй, в нем никакого смысла.
В спальне царил полумрак. Стелла с секунду наблюдала за все еще неестественно выпрямленной спиной Романа. Еще секунда потребовалось на то, что преодолеть разделявшее их расстояние. Проведя ладонями по спине, задержавшись на плечах и шее, потянула за лацканы пиджак.
— Ты слишком напряжен.

Иногда, оставаясь одна после подобных встреч с Романом, Стелла задумывалась над определением того, что между ними происходило. Увлечение? Нет, увлечение было вначале их знакомства, еще в Городе ста шпилей лет восемь назад. Страсть? Безусловно. Страсть, исступление, жажда. Но была еще и нежность, обходительность и внимательность. Никогда не угадать, каков Роман будет в ту или иную ночь. Одержимость? Вероятно. Они были одержимы друг другом, когда находились преступно близко не в официальной обстановке, в полумраке ее спальной комнаты, сокрытые от чужих любопытных глаз. Что до отношений в рабочих условиях... что ж, весьма сомнительно, если кто-либо что-либо и заприметил нечто искрящее между главой службы безопасности и главой медицинской службы двора Хаоса. На работе она была холодна и учтива, иногда бескомпромиссна и весьма безжалостна. Он, как и полагается, являл собой непроходимый айсберг. Или кремень, как любили выражаться его подчиненные.
И все же.
Любовь? О, нет. Никто из них не говорил о любви. То было нечто большее, и гораздо, гораздо горячее и глубже общепринятых форм, моралей и понятий. Влечение, граничащее с одержимостью. Такое она бы дала определение в эту встречу. А в следующую, быть может, и нет.
— Не будем, — согласилась Стелла, ставя мысленную зарубку: угомонить его старые травмы — легкими прикосновениями ладоней, мягкими поцелуями, успокаивающими потоками целительной магии.
Пиджак Романа отправился куда-то в сторону кресла, повиснув неаккуратной кляксой на мягком подлокотнике.
Роман тронул пуговицы на ее блузке, Стелла — еще больше ослабила узел его галстука, затем и вовсе галстук стянула. Успела справиться с парой верхних пуговиц его рубашки прежде, чем почувствовала его ладонь на своем животе — тепло, откровенно, маняще. Соблазняюще. Застыла, невольно облизав губы. Сбилось дыхание, участилось сердцебиение. Он прекрасно знал, что делать и как, чтобы получить и доставить максимум удовольствия. Будь она хоть немного романтичнее и относись к жизни хоть сколь-нибудь поэтичнее, непременно бы сказала, что с его ладоней льется чистое, ничем не замутненное желание. И дело вовсе не в магических способностях обоих. Несмотря на всю кажущуюся непробиваемость, Роман умел быть чутким и страстным, обходительным и, порой, нежным.
Должно быть, у нее расширились зрачки. Должно быть, у него — тоже. В полумраке комнаты совершенно не различить, где заканчивалась его радужка и где начинался зрачок.
— Пусть стынет.
Кролик — тоже та мелочь, на которой не нужно было заострять внимание. А на что внимание акцентировалось: прохлада шелкового постельного белья и поцелуи, не оставляющие ни единой возможности сделать полноценный вдох; прикосновения и скользящее в них ничем не сокрытое право обладания; сводящее с ума тянущее желание и предвкушение большего.
Вернулась к пуговицам его рубашки, выудив из петель каждую, распахнула края и неспешно провела ладонями от ключиц до ремня его брюк. Прогнулась, прижимаясь — кожа к коже — и выгибая шею для его нетерпеливых губ.
... или все же чистейшая одержимость?
А, к черту всяческие определения. Не все события и обстоятельства столь необходимо определять.
Куда правильнее вынырнуть из-под приятной тяжести партнера, не встретив недовольства оказаться теперь уже ей сверху и, наконец, избавиться от неожиданно ставшей раздражающей блузки.

Отредактировано murrr (2018-09-29 14:36:51)